ночью звонили с небес, звонок раздался из таксофона, когда я была на улице босиком, голос в трубке прошелестел: избавься от всего треугольного, отрежь волосы и отдай их в конверте первому встречному, подари своё убежище слепому капитану корабля. и тогда мы дадим тебе пять минут перед.. ошиблись, ошиблись. нарисуй на своём лице откровение, так и живи. вдруг ракушки посыпались изо рта памятника. если тебе приснится лебедь, мысленно позови меня,
лебедям снится женщина в поддельной смешной короне с бусами свисающими вдоль разукрашенного, как у клоуна, лица. она собирала мусор с улиц и пела непонятные песни. финские, литовские. она была в платье Снежной королевы. они недоумевают: кто же это? кто она? но она так прекрасна
*
они были как два фильма, идущие в абсолютно разные стороны. один - к Луне, другой - под землю. но оба кончились пожаром
я закрываю глаза расстёгиваю платье кто-то делает мне операцию на сердце мы как в опере я ничего не ощущаю ночью позову тебя - просто дёрну за нитки
голова обмотана бинтами даже глаз не видно вокруг головы уже летают мухи....как кометы
шум шум шум шум шум чистая мелодия из шкатулки

---

Роза сказала, что Исландия - это сердце и планета. тогда Япония - это ноги балерины и протогалактика.
мои истории мне не нравятся до приступов ярости, поэтому есть потребность выбрасывать их в безвоздушное пространство вроде этого
не царапают они, а уж тем более не протыкают острым насквозь, как песни рыб
ночью один в лесу, костры вдалеке

---

---

никогда не бывал он наверху, даже на верхней полке в поезде не лежал, на крышу не залезал. за руку никого не брал, потому что боялся, что сотрутся его драгоценные линии на ладони. а по этим линиям можно было читать притчи, заучивать их и никому больше не рассказывать, чтобы не потерять.
больница была больше похожа на оранжерею, у одной медсестры руки всегда были в земле. иногда казалось, что она вот-вот пустит корни. книги приходилось прятать, потому что глаза всех там присутствующих сверкали мерзко, если их взгляд падал на что-либо, то этим "чем-то" уже не хотелось наполнять себя. не верь овцам, вселившимся в людей
птица следами оставила послание: пианино должно стоять на улице. сделай это для меня
разница в том, что мы под небом, а она НАД небом, она его заслужила. её там встретил лев. и она поняла, что скрывать лицо больше не надо. и можно. танцевать, с небес посылать конверты ночью, бежать звуком в уши
это что-то такое, после просмотра (а смотрю я обычно ночью или ранним утром) хочется выйти на улицу и медленно размахивать руками

---

ОН стоял у её дома. имя ей - женщина-Амстердам. дом ветхий, рядом бегала чёрная курица ("и подземные жители!"). Амстердам крикнула и в ЕГО руки попал амулет.
- что стоишь ? беги, убирайся отсюда скорее ! - довольно тихо проговорила она
- позволь оставить тебе это
он протянул ей рисунок, на нём были изображены моряки. черты лица их были стёрты, только одному был подрисован румянец. рядом стояла Амстердам, голова её была обёрнута голубым бархатом
- теперь всё изменится - ухмыльнулся ОН
он явно осмелел
- Бог улыбнётся тебе у взлётного поля во время метели - промолвила женщина, взгляд её изменился, будто она перенесла операцию только что
- ооох. ты медуза, медуза
первая половина его жизни была настолько заурядной, гнилой, крысиной, амёбной даже, что вторую её половину он посвятил составлению плана идеальной, красивой смерти. как бы по-заметнее сдохнуть, отличиться, чтобы все ставили его в пример, хоть и (увы) только за его смерть. нажил себе врагов всех сортов, гонял на дикой лошади, лез под любой вид транспорта, глотал опаснейшие таблетки в невероятной комбинации

---

человек-слон - это понятно
чтобы попасть в самое сердце (ровно через девять лет), нужно ночью посмотреть фильм "Мушетт", потом сразу же выйти на улицу, даже если ты босиком, и громко рассмеяться. потом вернуться и слушать до утра bosques de mi mente
вспоминать скорпионов в банке и высохшее море
так всегда, молчишь о том, от чего хочется кричать, то что бьётся в тебе с невероятной силой, ломает там всё к чертям
да, о ней только неслышно, чтобы не потерять
у меня такое с Финляндией и скоро с Одессой. хотя, это ведь бывает лишь раз и с чем-то одним. и остаётся навсегда
это некое тайное цветение

---

в одном слоне больше от эстета, чем в нас. они знают о мести больше, чем, например, тот безумец с аккордеоном.
человек наполовину слеп или наполовину зряч ? человек наполовину не человек. тебя ждёт великое будущее в роли печатной машинки
тот бездомный выпрашивает не еду, а сны. подозрительная сонливость. гипноз
помоги раздеться августу-аутисту, корми его с ложки, успокаивай, уговаривай
вот Роза считает, что её комнатное растение - святое, там где оно находится - храм, вокруг него происходят странные вещи
кошка на полу сложила из газетных вырезок: "осталось три года, потерпи ещё. я пока ещё не до конца несчастен, чтобы возвращаться. не вздумай прекращать нашу игру"
он хотел любоваться агрессией Розы, агрессия комична, в такие моменты она напоминала любимую Кабирию (чем?)

---

рождайся тише, будто добываешь жемчуг, живи выше, чтобы тебя путали с дирижаблем, и только люби громче, как будто танцуешь на индейском празднике. ножницами вырежи из себя сомнение. по пунктиру. найди человека, которого сможешь назвать Луной, даже если у него живая птица во лбу,
ты то думал, что мы парим в сверхчеловеческих эмпиреях, но моряк разбил твоё лицо. в этот же момент разбились зеркала, из которых состояла моя комната
выбеги на улицу давай давай сейчас в августе превратись в лёд
цирк. внутри всё лопнуло

---

этой повести нужен донор крови и сердца, необходимо электричество. к тому же она не помещается в мою птичью клетку. она мне ничего не объясняет, ничего не меняет, не оспаривает мои убеждения, не заставляет меня сделать сальто или что-то по-настоящему безумное. сбежать с бродячим цирком. после неё не требуется искуственное дыхание или снотворное. от неё не хочется поселиться в горах - спасать животных, тонущих в сумасшедшей реке.

---

---

снилось, что отмываю ноги от стыда, липкого стыда. весь сон в мыльной пене. этот город вывалился из рукава Бога. медитация - коронация - трепанация. мне не подходит эта планета.

---

у франца отняли то единственное, что он берёг. что? что? клубок шерсти. он был увлечён им, помешан на нём. а до клубка была рахель, его северное сияние, она и оставила ему клубок. мол храни, вспоминай. он прятал своё увлечение внутри пианино. ещё он держал там запахи, собранные им в стеклянные флаконы. но вот клубок отняли, с мясом оторвали. не в чего вонзить францу свои коготки. франц звучит как кот, почти что чеширский. снится ему фрида кало. во сне фрида ломает ему позвоночник, приговаривая "тссс.. во сне мы должны быть равны. вот и у тебя птица на лбу." франц мечтал о жирафе. думал о нём, пока в подвале отбивал странный ритм сапогами. это азбука морзе. значит "не приходи ко мне, рахель. здесь опасно". зато сам он часто приходил на могилу Симоны де Бовуар, там его тут же начинало беспокоить нечто густое, липкое. это нечто завладело им уже давно. ну и что? ну и.. франц гремит посудой и своими подземными мыслями. были мои пальцы в крови дракона, но зачем? я и буддийский монах, и язычник, и чёрт знает кто ещё. история начинается там, где кончается моя вина. не дрожи, не дрожи. хооолодно.

---

начинается всё с того, что собаки чуют тебя даже на другой стороне улицы, начинают волноваться, увязываются за тобой, дети незнакомые требуют денег, ты спотыкаешься, тебя толкают, электроприборы настраиваются против тебя, твоё тело вечно тянется к воде: к лужам, к прудам грязным. значит наверху никто уже не бережёт тебя. всё это сто раз уже прокручивалось в голове. sweet home alabama. флаги горят. вот и рыбы поплыли против течения дождя. осень. да что она так бесится из-за того, что ничего у меня не получается? старый поезд едет прямо по облакам. неудачи нашли себе дом на моём плече, а под моим столом живёт вирджиния вулф. птичьими делами занимается.
ноги постоянно мёрзнут, а горячей воды нет, я могла бы быть духом огня. быть духом того, чего лишён. я дух музыки.
даже деревянная птица, висящая над моим потолком, поёт. закрываю
глаза. медленно появляется ряд мальчиков у бассейна. какие-то соревнования. вспышка. теперь балетный класс. девочка потянула связки. в этот момент обостряется её желание застрять где-то в снежных горах. ставь на мне крест, а на ней ноль.

---

такая странная: сумка всегда была на её плече, даже на кухне и в ванной, будто она в любой момент должна сорваться с места. спасать кого-то или просто приспичило ей исчезнуть из всех чужих жизней сразу. ей обязательно нужно было рисовать для КОГО-ТО, для своих немногочисленных близких и даже для кошек. с акварелью она не особо дружила. "ойсдер, вы зачем вторглись на нашу планету?" - её спрашивали. она отмахивалась, морщась, втыкая иголку в указательный палец ( она часто обматывала его ниткой и затягивала до синевы ), потому что это намного приятнее, чем слушать этих волков московских. были в ней выдержка и терпение. только замаскированные. была у неё ручная крыса и ручной сценарист. сценарист мало спал, мало ел, сценарий один только написал, зато рисовал декорации. рахель вызывала в нём мистические ощущения, от которых он становился фиолетовым. мычал что-то. му-му-мууузыка. ах, мне бы скрипку. и вот в один прекрасный сон рахели ворвалась марлен, она была очень рада, что попала в этот сон, потому что её сны были высококачественные, не каждому туда был доступ. марлен прижалась к щеке ойсдер и шепнула ей секрет, от которого белеют волосы.

---

киоко, я скучаю. и по тому, как ты умудряешься жить с вечно опущенными плечами и головой, и по тому, что в твоих руках всегда красные маки, и по твоему родному городу, и по тому, как ты молишься и презираешь токио, любишь трепетно свою деревушку, которую нашла недавно, а на самом деле, ещё до своего рождения. помню, как ты читаешь газеты - сразу же вырезаешь из них неприятное тебе и вклеиваешь в свой альбом. когда ты родилась, шёл снег, кто-то пообещал отомстить, а все чудовища исчезли из этой страны.
ты - пролитое молоко, кусок леса в моей комнате, кусок самой хорошей ткани, погребальный звон.

---

плохая пьеса - это как нижнее бельё, раскиданное по центру токио, невеста и дети в противогазах, надувной матрас в открытом море. кто-то находит в этом что-то, кто-то находит в этом ВСЁ. снежный ком летит прямо в сердце. я человек, наполненный морскими звёздами. мне показалось, это ты поёшь, а это птицы. чёртовы птицы. ушные раковины становятся морскими, когда лежишь, а из глаз льются сны. я прячу у тебя камни, которые мне кажутся драгоценными, потому что у меня они будут украдены, а для тебя это всего лишь пыль.
если тебе не нужны мои письма, значит их и не существует. ты их отменяешь. эти мои буковки-инвалиды жмутся друг к другу пока что-то где-то не лопнет и они не исчезнут.
исчезнут они быстро. fast-letters. не нужны они ни времени, ни огню, ни дну речному. представь себе множество нулей на белоснежном листе, на снегу - это я.

---

такое чувство, что я провела весь день, то стоя на одной ноге, то вниз головой. а ночь - на северном полюсе.
такое чувство, что завтрашний день я проведу внутри улья или в шахте. или под мостом.

---

хочется читать только книги японских авторов на французском, который для меня - лестница, обрывающаяся на самом интересном месте.

---

---

я научусь готовить все виды супов, сошью 30 синих платьев, приручу белого медведя, украшу комнату светлячками, зазвучу как кит, как индия, а потом как взрыв, спою литовскую песню, сидя на луне, прежде чем снова займусь самоанализом.
я живу в доме, который уходит корнями в глубину из-за постоянно поднимающего уровня воды, строю этаж за этажом, так легче. мне рассказывают перья из подушки, что завтра опять война. а ты звучишь как самолёт и ничего мне больше не надо